Шквал электронной почты
На следующее утро я получил по электронной почте письмо от
Строминджера, спрашивавшего о моей реакции на его статью. Он упомянул, что эта
статья «должна быть как‑то связана с Вашей работой вместе с Аспинуоллом и
Моррисоном». Как выяснилось, он тоже исследовал возможную связь с эффектом
изменения топологии. Я немедленно написал ему, очертив грубую схему, к которой
мы с Моррисоном пришли накануне. Его ответ показал, что он возбужден не меньше,
чем мы с Моррисоном после вчерашней встречи.
На протяжении следующих нескольких дней между нами троими
циркулировал непрерывный поток электронной почты: мы лихорадочно пытались
строго на цифрах обосновать идею о радикальном изменении топологии при разрыве
пространства. Медленно, но верно, все вставало на свои места. К следующей
среде, через неделю после того, как Строминджер опубликовал свой результат в
Интернете, у нас был набросок совместной статьи, в котором описывалось новое
поразительное преобразование структуры пространства после коллапса трехмерной
сферы.
На следующий день у Строминджера был запланирован доклад на
семинаре в Гарварде, и рано утром он вылетел из Санта‑Барбары. Мы договорились,
что Моррисон и я будем оттачивать последние детали нашей статьи и к вечеру
пошлем ее в электронный архив. К 23:45 я проверил и перепроверил все наши
вычисления — все прекрасно сходилось. Поэтому я отослал статью и отправился в
корпус физики. Пока мы с Моррисоном шли к машине (я собирался подбросить его до
дома, который он снял до конца семестра), наш разговор перешел в спор, в
котором мы сами для себя играли роль критиков, изо всех сил пытающихся
доказать, что наши результаты неверны. Пока мы выруливали со стоянки и выезжали
с территории университета, мы поняли, что при всей силе и убедительности нашей
аргументации, она не является совершенно пуленепробиваемой. Никто из нас не
сомневался, что работа безошибочна, но нам пришлось признать, что сила наших
доводов и отдельные выбранные нами словесные формулировки в некоторых местах
статьи могут дать повод для яростных споров, завуалировав важность полученных
результатов. Мы сошлись на том, что при подготовке статьи следует
придерживаться более скромной позиции и снизить напор наших доводов: это позволило
бы физикам самим оценить достоинства статьи, не втягиваясь в возможные
дискуссии по поводу того, в какой форме наши результаты представлены.
По дороге Моррисон напомнил мне, что по правилам
электронного архива мы можем редактировать статью до двух ночи, после чего она
будет выложена для общего доступа. Я немедленно повернул машину, и мы помчались
обратно в корпус физики. Мы забрали первоначальный вариант статьи и стали
думать о том, как смягчить ее стиль. К счастью, все было довольно просто.
Замена нескольких слов в особо ответственных параграфах сгладила резкие углы
нашей аргументации без ущерба для содержания работы. Через час мы отослали
статью снова и договорились не упоминать о ней всю дорогу до дома Моррисона.
Еще до полудня следующего дня стало ясно, что реакция на
статью весьма активная. Среди многих ответов по электронной почте было и письмо
Плессера. В нем содержалась наивысшая похвала, которой один физик может
удостоить другого: «Как жаль, что эта мысль пришла в голову не мне!». Несмотря
на наши опасения предыдущей ночи, нам удалось убедить сообщество физиков в том,
что структура пространства может подвергаться не только открытым ранее
умеренным разрывам (см. главу 11), но и гораздо более сильным, изображенным на
рис. 13.3.
|
